[Начало игры]

Как правило, по отношению к умственной работе Себастьян был терпелив и прилежен. Любой умственной работе, будь то расчет хода эксперимента или кропотливая работа над документами. Но сегодня, вероятно, звезды встали как-то по-другому, потому что мужчина почувствовал себя уставшим ее до того, как сесть за письменный стол. Идея разобрать личные бумаги, оставшиеся от приемного отца, все еще казалась ему достойной внимания, но перспективной - увы, нет. Александр Михаэлис был, оказывается, падок на корреспонденцию, а ящики его стола, потайные и явные, содержали в себе массу любопытных для истории записок и писем, любовных и не очень. Все, что угодно, можно было здесь найти: от пылких объяснений в чувствах до отчетов и донесений; причем последние могли быть как оформлены по всем канонам, так и состряпаны буквально на коленке. Единственное, что не мог найти Себастьян, - это хоть какой-нибудь клочок бумаги, который пролил бы свет на то, чем жил отец в последние месяцы.
Я был слишком небрежен. Невнимателен. Но моя вина состоит лишь в том, что я и мысли не мог допустить, что Александру понадобится защита. Тем более, моя защита.
Подай в это время рыцарь хоть какой-нибудь знак, допускающий неформальную обстановку, Себастьян бы немедленно позволил медленно зреющей злости взять верх и отшвырнул бы очередную пухлую пачку бумаг, перевязанную бечевкой, куда-нибудь в угол кабинета. Но нет, бедняга Аргет даже дышать старался потише, чтобы лишний раз не беспокоить своего короля, а потому приходилось работать. До определенного момента.
- Мальчиков на побегушках, чтобы раздавать им поручения, здесь хватает. У тебя другая задача, - сухо проинформировал Себастьян, тем не менее, откладывая в сторону слегка запылившийся листок. И надеясь, что облегчение при этом было не слишком видимым. - Тебе ли нужно объяснять, что каждому надлежит заниматься своим делом? Хотя нет, не отвечай. Сам понимаю, что это звучит смешно, учитывая, что я сам берусь не за то, что сейчас действительно важно.
Обсуждать это с телохранителем еще не доводилось, но Себастьян уже привык, что рыцарь понимает его с полуслова. Должен, наверное, заметить и чувство вины, которого подтачивало короля, который эгоистично занимался личными делами, оставив государственным протокольные несколько часов. Что с того, что редкий монарх относится к своим обязанностям серьезно? Правила игры, которые столетиями работали в низинных государствах, для Хадагара были неприемлемы. Для Хадагара, который едва не был разодран наместниками после гибели Александра. И уж тем более для Хадагара, из недр которого лезло что-то, смутно похожее на терзавшую Аргета дрянь.

Отредактировано Себастьян Михаэлис (16.10.12 16:22:20)