- «Лир», - менестрель, посмеиваясь, протянул имя, словно хотел попробовать его на вкус, - Как меня только не называли: и вором, и шельмой, и шутом, и идиотом, но чтоб так, прекрасной дамой… Повышение, однако. Что, похож?
Как он и угадал, изменение в имени оказалось всего лишь сонной ошибкой еще не проснувшегося человека. Тем не менее, услышав «А, это ты», менестрель не смог не заметить абсолютно серьезным тоном, сиявшим едва ли не кристально-чистой искренностью: 
- Нет, что ты, это не я. Это твоя добрая фея-крестная. Исполняю три желания: тыкву в карету, мышей в слуг, трудягу-нищенку в принцессу. Не хочешь стать принцессой? А то постоянным клиентам скидки. – Аллен окинул Кристофа оценивающим взглядом, - Хороша принцесса будет... Правда как доска получится, но не формы в королевской крови главное. Переодеть в платьице без выреза, напомадить, побрить, туфельки на каблучках, морду поприличнее раскрасить… - он едва-едва сохранял всё тот же серьезный тон, - Хороша, Вазмайер, будешь, хороша!  А если к груди под платье подушку привязать, то вообще всех девиц краше!
Между тем аптекарь явно не испытывал благодарности за то, что несчастный его сотоварищ столь нещадно жертвовал своим временем, силами и угольком ради чужого блага. Скорее наоборот, Кристоф походил на человека, готового прочитать ценное нравоучение, но еще не определившегося какое именно.
Удержав сей вид положенное время, но не произведя ровным счетом никакого угрожающего впечатления, Кристоф поспешил спуститься с небес сна на землю этого жестокого мира.
- Надеюсь, нога плавать тебе не помешает?
- А придется? – вопросом на вопрос ответил бард, садясь на своей койке.
Пока что та вела себя прилично, но говорить за весь день вперед он не спешил.
«И даже если так, то деваться всё равно будет некуда. Так что можно сказать «не помешает» и скрестить пальцы».
- Думаю, нет.
Правда скрещивать ничего не стал, ограничившись расплывчато-туманным «думаю».

- Придётся. Конечно, если ты хочешь потерять львиную долю здоровья в тот момент, когда на эскиз наложит кучку какой-нибудь пудель...
- Тогда тем более нарядим кое-кого в принцессу. У нас, говорят, король холост, а личное счастье монарха – это для подданных превыше всего…
«Решено. Поближе к Аделю я на нем та-а-а-ак отыграюсь, что родная мать не узнает в новом… кхм… костюме! Итак, что нужно будет? Платье. Это главное. От румян, белил и прочего придется отказаться, так как покрасить ими незаметно можно разве что во сне, а если проснется, то прибьет точно. Зато если что-нибудь «случайно» сотворить с его вещами… Ох, он меня убьет. Но должен же я хоть как-то отомстить в легкой форме, нет?»
Наверное, лучше всего было сразу спросить: «Кристоф, ты способен угробить несчастного барда за маленькую пакость от всей его широкой поэтической души?», но что-то подсказывало менестрелю, что ответ ему не понравится.
Разумнее казалось перенести задуманное на момент прибытия в Адель – там и рынок недалеко, и удрать можно, в случае если разгневанный аптекарь примет розыгрыш слишком близко к сердцу. Вот только получится ли сделать ноги? Над этим Аллен, в характере которого шутовское преобладало над разумным, до поры решил не думать. В крайнем случае, всегда можно развести руками, принять скорбный вид, посмотреть на мир глазами побитой и извиняющейся собаки. В самый крайний, исправить результат своей шутки.
А тем временем не подозревавший о его коварных планах Кристоф казался вполне довольным жизнью и завел какие-то недолгие речи, которые рассеянно кивающий менестрель ошибочно принял за запоздалую проповедь на тему «Не будите спящую собаку!» и потому пропустил мимо ушей, всецело отвлекшись на обмозгование своей задумки.
Когда «проповедь» подошла к концу (на удивление быстро), аптекарь пошел к воде. Бард взял лютню и пошел следом, еще не очень понимая, что от него хотят и в какую сторону надо плыть. В какой-то момент он едва ли не с ужасом подумал, что идти теперь придется до самого жилища смотрителя тракта, но с опаской отбросил от себя эти мысли, а высказал вслух совершенно другие:
- Кристоф, если от этого пострадает лютня, смотрителю придется тебя хоронить.
Но прозвучало это скорее неуверенно, чем угрожающе и причина была даже не в грозящей аптекарю смерти от рук ценителя словесного искусства, нет.
Как бы  невзначай замешкавшийся на берегу Аллен, смотрящий на заходящего в воду мага, до смерти боялся глубины и сейчас, бросая беспокойные взгляды на толщу воды впереди, всё больше вспоминал старые-добрые детские страхи.
Помнится, тогда его тетка должна была навестить какую-то свою родственницу за пределами Ридра и взяла с собой так просившегося шестилетнего племянника. А озеро неподалеку от той деревеньки было – красотень! Гансар потом видел его много раз, но вот нырять там так и не решался. И, как водится, не доглядела. И, как водится, на спор с местными мальчишками решил его переплыть. Нет, вытянуть его тогда вытянули тамошние рыбаки, но вдоволь нахлебавшегося воды и на всю жизнь запомнившего тот ужас, когда понимаешь, что тебе не хватает воздуха.
К тому же до него только сейчас стало доходить, что аптекарь озвучивал не нравоучение, а инструкцию и прослушал он не очередные нудные взгляды на хорошее и плохое, а ее самую, родимую и столь нужную.
Волны, одна за одной, накатывали на берег, обдавая башмаки и штанины дождем пенных брызг. А вот что под ними, там, где песок тонет в беспроглядной мгле водной толщи?..
Чтобы не видеть перед собой этой чертовой картины морской стихии, бард на несколько секунд крепко зажмурился.
«Нет, ведь должен же быть какой-то другой ход, должен! Может спросить, а? Плевать на его реакцию, я туда ни в жизнь не полезу!» 
Еще несколько секунд ушло на то, чтобы решиться задать вопрос. Значительно больше на то, чтобы решиться открыть глаза.
- Кристоф, слушай… - он недоговорил и замолчал на полуслове.
Кристоф, только что стоящий впереди, исчез. Волны, одна за одной, всё так же набегали на берег, касались ног и возвращались обратно.
Менестрель сделал шаг назад и огляделся по сторонам. Никого. Кристоф действительно исчез.
- Кристоф? – бард сказал это громче, но ответа так и не дождался.
А стоило понять, что ты один неизвестно где и даже без меча, как всё вокруг стало казаться одним сплошным затаившимся недругом. И ветер в ветвях будто бы тише зашелестел, и волны словно бы громче шептать стали…
«А может мне его здесь подождать? Ведь если не появлюсь там, то скорее всего догадается, что что-то неладно здесь…» - мысль была хорошая, но если говорить честно, то менестрель сильно сомневался в своем напарнике. Не настолько, чтобы засыпая бояться удара ножом под ребра (хотя, наверное, следует, настойку у смотрителя ведь пить не стал), но и не настолько, чтобы без сомнений оставаться то ли во сне, а то ли в реальности и ждать помощи или подсказки неизвестно откуда или от кого.
В конце концов, придя к какому-то выводу, Аллен покрепче взял лютню и стал осторожно заходить в воду.
Самой глупой его идеей оказалось опять закрыть глаза, потому что он, войдя по грудь и делая очередной шаг, умудрился обо что-то запнуться, а падение существенно ускорило процесс знакомства с водой. Дальше дна уже не было.
Когда фыркающий Аллен вновь показался на поверхности, вокруг ничего не изменилось. Разве что подоспевшая волна нелюбезно накрыла его с головой, но явно не являлась проходом в такой хороший и любимый мир окрестностей Ридра.
Собственно, он мог уживаться с водой ровно до тех пор, пока не начинал тонуть… Ну да, после этого с ней мало кто поддерживает дружеские отношения, не до того становится.
Пока что до этого не дошло и он, барахтаясь на поверхности, пытался припомнить хоть что-то из советов Вазмайера. Так, что он там говорил? Про каких-то тритонов. Про лягушек что ли? Или как тех мелких ящерок в канавах зовут? Впрочем, неважно. Еще он вроде бы что-то болтал про желание проснуться.
Вдохнув поглубже и побольше, нырнул под воду и честно от всей души пожелал себе скорейшего просыпания. Черта с два! Когда запас воздуха закончился,  пришлось вынырнуть и снова напрячь память. Нет, всё правильно! Он говорил, что надо захотеть проснуться! Но почему не работает? Может надо проплыть чуть дальше?
Во второе погружение он тоже не добился успехов, зато внутри поселилась легкая паника.
Зато в третье (тоже, кстати, не увенчавшееся успехом) его снова накрыло волной, залив нос водой.
Отплевываясь, Аллен дальновидно понял, что ни на четвертый, ни на пятый, ни на шестой он также вряд ли сможет покинуть это Божиней проклятое место и выбрался на берег, сев на песок. Ко всему прочему нырять с лютней, хорошо державшей на плаву, было сложно.
Краем глаза заметив какой-то блеск в стороне, словно бы от хвоста очень большой рыбы, менестрель лишний раз утвердился во мнении, что в воду он больше не полезет. В любом случае, это был какой-то ехидный рыбий хвост. Словно рыбина им помахала сидящему, хотя тот и не успел толком разглядеть.
«Ведь должен же этот маг сообразить, что что-то не так, раз я не тороплюсь возвращаться! На крайний случай наверняка сможет разбудить. На самый крайний, Владетель побери, треснет чем-нибудь – тогда точно проснусь».
Беспокойный взгляд снова упал на волны, а появившаяся следом мысль совсем отбила желание снова знакомиться со стихией:
«А если утонуть здесь, то что произойдет там? Смерть?»

Секунду назад он сидел на песке и с неприязнью напополам со смесью тревоги и настороженности глядел на воду, когда услышал какой-то звук в стороне. Словно незнакомая женщина пела песню неземной, просто невозможной красоты, но стоило сосредоточиться на словах, как они теряли смысл и опутывали сознание своей тонкой сетью.
Помнится, менестрель еще успел покачать головой, обозвать себя "тем, кому уже всякая чушь видится и всякая дурь слышится" (в очень отцензуренном варианте) и подумать, что если когда он звал Кристофа здесь никого не было, то сейчас тем более живым душам взяться неоткуда, как и мертвым.
Именно "помнится", так как в следующее короткое время не помнилось ровным счетом ничего. "Очнулся" (если так можно назвать состояние, когда реальность воспринимается только самым дальним клочком сознания, а доходит до него совсем уж запоздало, словно подравшись сквозь самые густые и колючие заросли во всей Лореллии) он только тогда, когда споткнулся из-за подвернутой ноги, подогнувшейся не в самый подходящий момент - игла боли сумела пробить маленькую брешь в паутине колдовской песни, но ее тут же заполнили всё новые и новые нити слов и Аллен снова почти прекратил понимать происходящее.
Разве что успел понять две вещи: он идет к воде и собственное тело слушается своего хозяина так же, как пастуший пес старого барана, то есть никак. На такой радостной ноте можно было действительно запаниковать, но песнопение не только лишало воли, оно словно отгораживало от всех эмоций... Разве что боязнь и любопытство, сильно притупленные, оставались на своих местах.
Потом сознание со странной отрешенностью фиксировала, как соленая вода защипала царапину на колене, как волна похолодила горло, как его коснулись чьи-то мягкие руки, а пения вроде бы уже не было слышно.
Как и песня, поддерживающее его создание светилось непонятной, неестественной для человека красотой, словно и не была им, но понять это не позволяло еще властное над Алленом чародейство чужих слов.
Улыбка, поцелуй, прикосновение теплого тела, слова - это впечаталась словно не в его память, а может виной тому были чары.
Сон и реальность сменили друг друга так же быстро, как минута в один краткий миг сменяет другую.
Первые несколько секунд он слепо таращился в потолок, не улавливая внезапную смену обстановки, зато дальше начался "отходняк". В висках забилась тупая боль, грозя разбить голову изнутри, да такая, что менестрель, сжав зубы и что-то неразборчиво шипя сквозь них (это "что-то" казалось подозрительно созвучным с "Чертов маг, Владетель тебя в..."), сжал виски, а заодно уши, еще ватными руками и неловко перевернулся на живот, уткнувшись в край пледа и надеясь хоть так, отгородившись от всего, унять эту сумасшедшую боль.
- Кристоф, тварь, - новое шипение сквозь плед вряд ли можно назвать комплиментом, - Если ты еще хоть раз... Ай, чтоб тебя-я-я, есть что-нибудь от головы?!

Игра на чужих нервах рано или поздно заканчивается плачевно. Пожалуй, именно этот урок Аллен всё никак не мог выучить до победного конца, зато «сдавал» его регулярно, каждый раз рано или поздно возвращаясь на пересдачу.
Да, обзывать аптекаря «тварью» явно не следовало. Аллен заподозрил это, услышав тон, которым тот сказал свое «Разумеется, да!», делавший вполне мирную фразу синонимичной угрозе «А сейчас ты у меня…». Додумать столь дельную мысль он не успел – помешал  данный тяжелой рукой тумак и та же рука, сгребшая его за рубашку, и как следует потрясшая.
От полученного удара мысли и мозги частично встали на место, отчего интонация, настроение и смысл слов аптекаря дошли даже быстрее и менестрель с изумлением узнал, что виноват-то оказался он!
«Значит то, что он быстро что-то проболтал и удрал – это ничего, но то, что я об этих живых снах ничего не знаю – вселенский грех? Чудесно! Интересно, кто из нас двоих маг? Может быть тоже я, нет?!»
На паре угрожающе произнесенных фраз воспитательное воздействие закончилось столь же быстро, сколь началось, а маг наконец-то отпустил во всех смыслах пострадавшую сторону и занялся ногой.
Головная боль медленно затихала, превратившись из жуткой в терпимую к тому моменту, как маг закончил со своими бормотаниями и любезно указал ему побыстрее переставлять конечности.
Доковыляв до бочки, менестрель зачерпнул воды и умылся.
«Точно отыграюсь, видит Божиня, отыграюсь! Ну, Вазмайер, берегись!»
Холодная вода проясняла голову, а молчание аптекаря демонстрировало в том всякое отсутствие извинений.
Склонившись над бочкой, жертва морских глубин через плечо глянул на спутника, источавшего почти ледяное спокойствие, и не удержался:
- И когда это я провиниться успел, а? В следующий раз дослушивать будешь, что тебе другие говорят, а уже потом исчезнешь! Думаешь, мне так понравилось сидеть на берегу? Водичка, суккубу тебе в постель, что подогретое вино! А красота ж какая! – Аллен зло выругался и, снова набрав воды в ладони, брызнул себе на лицо.
Менестрель легко простил Кристофу внезапное исчезновение, за ночное (или "сонное?") приключение был даже благодарен, в какой-то мере мог понять оправданность его упреков, но вот затрещина оказалась лишней. Вазмайер тоже не всякое его слово до своего слуха допускает, но это еще не становилось поводом распускать руки. А вины за события восемнадцатилетней давности и вытекающие из них трудности с сегодняшним погружением Гансар не испытывал.
Третьи брызги наконец-то остудили горящую щеку, но не избавили от неприятного осадка.
- Я тебе не ученик и не девка трактирная, чтоб руками на меня махать.

Отредактировано Гансар Ийвар (29.06.11 02:48:15)

- Может добрая ундина придёт и приласкает несчастного, обиженного и неоценённого менестреля наяву.
Огромным искушением было зачерпнуть четвертую горсть воды и швырнуть капли влаги не в лицо  сквернавцу-аптекарю, а на его пожитки и сказать что-нибудь вроде: «Как знать, глядишь, прекрасная чародейка сжалится над горемычным, сырым и обездоленным магом и высушит его пожитки?», чтобы мигом снять с чужого лица столь выразительную лыбу. Да так хотелось, что он, успев снова погрузить руки в бочку для осуществления мелкой пакости, едва совладал с собой. Не хватало еще пускаться в ребяческие выходки из-за какого-то аптекаря, всю жизнь гниющего в своем «Законе». Да еще и лавиранца!
А уж произнести совсем другой ответ с улыбкой и самым благодушно-мирным тоном и вовсе оказалось почти невыполнимой задачей для уязвленного менестреля.
- Может. Чудесам, знаешь ли, стоит только начаться.
Последовав примеру напарника, Аллен принялся собирать малочисленные пожитки, то есть положил листы обратно в мешок, закинул его за спину и поднял лютню. Придирчиво оглядел инструмент, но с облегчением понял, что события сна и обилие воды в оном никак не сказались на состоянии боевой подруги.
Принять затрещину за передовой метод «лечения» гудящей головы не позволяла предшествующая красноречивая проповедь на тему «Слушать надо разумный люд», тут явно не обошлось без дурного аптекарского нрава.
«В режим чего?» - последнее слово, казавшееся целой палитрой знакомых звуков и неизвестного содержания, всё-таки смогло немного озадачить, отвлекая внимание от злости, - «Надо будет у него это после уточнить… Да хрен я у него спрашивать стану, пускай теперь наслаждается тишиной!»
Тем временем бывший напарник тоже завершил сборы и успел предпринять безуспешную попытку заткнуть смотрителя.
- Спасибо, - Аллен с благодарностью ухватился за протянутую руку – подняться с аккуратно придерживаемой лютней, мешком и плохо сгибающейся ногой оказалось делом не из легких. Оказавшись наверху, менестрель с бессменным не пострадавшим от головной боли любопытством уточнил у смотрителя, - Так где, говорите, обоз встретим?
«А еще он наверняка из Ридра. О боги… Не стоило навешивать чары на ногу. Лучше пусть болит, со стороны нелады не так заметны были».

офф: в связи с моим отъездом наперед скажу взгляд в будущее, новый сезон битвы экстрасенсов ХД, что менестрель после встречи с обозом нашел какое-нибудь тихое-мирное место в этом обозе, где его не будут дергать шебутные люди, и "Менестрель закрыл глаза с явным намерением проспать как минимум до самых ворот Аделя, вполголоса посулив своему напарнику страшную гибель, если тому посчастливится стать причиной его несвоевременного пробуждения" (не выспался бедняга за ночь, что поделать?). То есть до Аделя он как бы спит, посему в игре не участвует и если понадобятся "развязанные руки", то Кристоф волен идти на все стороны света)

Отредактировано Гансар Ийвар (01.07.11 01:15:20)

>>>Красная пещера
Кор Галом появился в глуши леса. Оглядевшись галом начал собирать травы."Так, леса Ридра всегда славились обилием своих трав. Но не так как леса Каора,"-подумал Галлом, срывая небольшой цветок. Осмотрев его, Галом положил в набедренную сумку. И продолжил свой сбор. Галом бродил по лесам где-то около двух часов, после чего он собрал огромный гербарий цветов и растений. Собирая растения, Галом вышел на луг, где мирно стояла лошадь и щепала траву. На лошади сидела девушка и мирно спала. Но мир её мог разрушаться, так как рядом с девушкой находилась змея, ядовитая змея. Змея хотела уже укусить девушку за ногу, когда Галом пустил небольшую огненную струйку в сторону змеи. Струя попала в змею. Та вмиг сгорела.  Она горела и шипела громко. Лошадь заржала и начала переступать с ноги на ногу. Девушка проснулась и с интересом озиралась по сторонам.
-Вам надо бить поосторожнее милейшая. Луг это хорошее место для сна, но не безопасное. Вас чуть не погубила смертельно ядовитая змея. Она сгорела в моем огне и теперь вам ничего не угрожает.-говорил Галом, подходя к кобыле и погладив её.  Галлом был в той же красной мантии с золотой вышивкой на ней. Длинные волосы были собранны в хвост. Рядом с висками свисали две пряди чёрных волос. Кожа была немного бледновата.

-Кор Галомом звать меня. А вас как звать примилейшая?-спросил Галлом, гладя кобылу. Та фыркнула и продолжила щипать траву. Галом посмотрел на девушку."Красива как луна ночью. Хм, неужели эльфика? Ан  нет, человек. Может полукровка? Может, может,"-подумал Галлом, смотря в глаза девушке."Хм, глаза у неё, нечеловеческие. Нет. Вампир? Нет, сгорела бы. Оборотень? может,"-рассуждал Галом смотря своими чёрными, мёртвыми глазами. Он сам был не такой как все, так же как и она.

-Моё вам тоже мало чего скажет. Я вижу вы наездница. Лошади, прекрасные существа, но к сожалению судьба не дала мне дара ездить на лошадях. Я заметил ваш шрам. Интересный он. В форме ночной владычицы Луны. Но я не хочу тревожить ваши воспоминания. Не скажите ли мне куда путь держите?-спросил Галом как всегда спокойным голосом. Вдруг рядом с собой он увидел одно растение. Оно было с алхимическими свойствами. Это был цветок, красивый цветок. С помощью магии он сорвал цветок и с помощью левитации поднял его на уровень глаз.
-Лунным изумрудом прозвался этот цветок. А прозвался он за то, что ночью он легко светится изумрудным цветом. Также его сок обладает целительными свойствами. Но многим нравится его вид. Он красив, неправда ли? Думаю, он подойдёт к вашим глазам, милейшая.-сказал Галом и с помощью той же левитации положил цветок в руку девушки.

-Как видите я тоже. Чем вы занимаетесь? Я травник и алхимик. Так что если вам нужно будет зелье, то обращайтесь ко мне. Я знаю много, и смогу изготовить. Ну, всё же меня интересует ваш род занятий.-сказал Галлом, смотря на Лайлани. Галом осматривал её со всех сторон."В ней есть, что-то от зверя. Что-то мне это говорит,"-подумал Галом , смотря опять в глаза девушки. Вдруг подул ветер и лес за спиной “запел”. Галлом легонько улыбнулся.