- Забыл. - Предельно честно и с широкой улыбкой ответил мужчина, с такой искренностью, что сразу закрадывалась мыслишка об обмане. И, явно решив поддеть ниточку, добавил, - Сегодняшняя встреча и твои глаза заставили забыть обо всем на свете.
Такова была натура Аллена и его же излюбленная игра: весело шутить на рискованные в данной ситуации темы, без конца трепать собеседника вопросами или намеками на заинтересовавшие, но не выболтанные менестрелю темы, и подкалывать ими же, если известны. Скользкой темой при общении с тем, кого ты минут от силы десять тому назад пытался поцеловать, можно без зазрения совести назвать любовные признания. Интерес состоял в проверке: вгонят остроухого подобные фразочки в краску или нет?
Второй вопрос эльфа оказался на ступень сложнее, но вор вполне себе беззаботно мотнул головой. Поскольку этот Риш, только что во всеуслышание признавшийся в нетрадиционной ориентации, совсем недавно отказался от удовлетворения низменных чувств в пользу морали и нравственности, вероятность того, что остроухий вдруг заинтересуется менестрелем, отпадала. Аллена такой поворот дел устраивал: видимо они смогут договориться о деле с Шэн без возни на одной постели. А если эльф - мужеложец, но мужеложец честно сказавший "Ты мне неинтересен", то какой может быть спрос? Такой мужеложец неопасен для нормальных людей.
Впрочем, с ответом произошла короткая заминка, пока Аллен, прикрыв глаза, подбирал другие слова: первое пришедшее в голову "Пока я не поворачиваюсь к тебе спиной и не наклоняюсь, я спокоен как лик Создательницы!" могло быть истолковано превратно. Хватит многозначных фраз, со "шлюхой" итак некрасиво получилось.
Вор закинул ногу на ногу - одно колено начинало неметь от неудобного положения на валике подлокотника, и кое-как пожал плечами, ибо делать это лежа было ужасно неудобно. Заговорил с серьезным видом, даже нотка беспокойства действительно прорезалась:
- Опасения? Предубеждения? Суеверный ужас - вот что я испытываю, мой неприступный содомит. - Помолчал, сдержал новую улыбку. - Ибо ты костляв как старая кляча и, кажется, через полчаса, уже я не буду чувствовать шеи.

- О-о-о! - Вор залихватски присвистнул, осклабившись, - Так ты в меня уже влюблен как барышня? Ай-ай, не проговорили даже часа, а на твою беду я так неотразим, так неотразим... Ну, тогда это многое объясняет. Воспитанные барышни, знаешь ли, на первый поцелуй редко отвечают. Это явно твой случай. Но, увы, боюсь тебя разочаровать, прекрасная мадемуазель, ибо мое сердце занято другой навеки.
Монолог одного безутешно влюбленного актера прервало столь часто повторяемое им самим "проклятие", некогда перенятое из богатого словарного запаса учителя. Оно вызвало веселый смех, Аллен, забывшись, хлопнул в ладони и тут же поморщился от краткой боли:
- Суккубу? Не откажусь. Они, говорят, на редкость страстные и неутолимые женщины с дьявольски богатым опытом. - От повторного хлопка пришлось отказаться и просто простереть руку влево, как бы указывая на что-то недосягаемое и далекое, - Так что ты только что пожелал мне лучшей смерти из всех уготованных смертному человеку и...
К несчастью, этот несуразный монолог тоже договорить не дали. Риш вдруг склонился близко-близко, согнулся чуть ли не пополам и навис над лежащим бардом. Прядь выбилась из-за уха, мазнула человека по лицу самыми кончиками волос, тень сгустилась, мешая разглядеть выражение лица. Словом, шутка это или нет, Аллен не знал.
Вор среагировал быстро - эльф мгновенно получил выбивающий слезы из глаз щелчок по носу. Проверенное средство, если нужно заставить кого-то податься назад и забыть про коварные замыслы. Через мгновение усмехнувшись (непозволительная задержка, но вор воспользовался этой парой секунд, в которую эльфу полагалось стирать выступившие слезы, дабы с затаенным беспокойством понять, шутливы или серьезны были намерения), ответил с напускной суровостью:
- Кыш от моей добродетели, вместилище всех пороков! Сыны Создательницы не прельщаются красивыми глазами и обещаниями размять шею. Не соблазнишь, дитя Владетеля.
Вроде бы целовать его никто не собирался, а наоборот, разыгрывали. Злиться на вспугнувший смелый розыгрыш не имело смысла, спускать с рук не дозволялось - чем боги не шутят, вдруг этот остроухий сомнительный тип действительно выкинет нежданный фортель? Беспокоить порезанную ладонь раздачей оплеух сексуальным меньшинствам вору хотелось даже меньше, чем идти из "Райского уголка" под дождем.
Шэн всё еще не было и это обнадеживало: видимо девушка решила переждать непогоду в каком-нибудь трактирчике. А раз так, то ее не будет еще несколько часов и смыться он успеет, когда непогода чуть-чуть поутихнет.

Вор в невыразимом отчаянии возвел очи горе:
- Что есть глаза, мой друг? Два шарика с дыркой в центре! В умелых руках массаж имеет куда большую власть, нежели трепетание ресниц и пылкие взоры. Но так и быть, не зная твоих талантов в первом (вдруг шею ненароком вовсе свернешь?) мы от щемящей безысходности отдадим дань второму. Воля твоя.
То, что художник умудрился пораниться, Аллен понял только из его реакции на удар рукой по мягкой поверхности, исключавшей вероятность сильно ушибиться. Где и как? К рукам менестрель особенно не присматривался, даже когда те обвязывали его ладонь - взгляд привлекала сама плавная неторопливость действия, а не детали. Мало ли где можно пораниться? Важнее найти повязку. Которых, наверное, нет, раз эльф героически терпел до этого самого времени.
Сумку сестры, оставленную под креслом, он приглядел едва войдя в комнату. А о бинтах помнил со времен краткого совместного путешествия при бродячем цирке-театре. Сестра не производила впечатление непостоянной особы, быстро изменяющей своим привычкам и вор мог поклясться, что бинты обнаружатся именно там, где лежали до этого со времен приобретения сумки. О чем и сообщил.
- Возьми бинт у Шаэни в сумке. С той стороны, где к ремню привязана мелкая плетеная куколка. Там карман на завязках, в нем повязки. Ее мать приучила таскать с собой несколько штук. Мол, дорожная жизнь, мелкие травмы, а в странствиях от царапины недалеко идти до заражения крови, сам понимаешь... Что-что? Прости, первая красавица, но "очаровательные" я осмелюсь ставить под сомнение. А "удобные" и вовсе подведу под наказание за лжесвидетельство... Это, если не знаешь, розги или дыба в зависимости от степени тяжести лжи и ее последствий. Так что еще не поздно раскаяться в подаче заведомо неверных показаний.
Но с колен всё-таки убрался, сбросил ноги с подлокотника на пол и сел на диван уже нормально. Слово "отпраздновать" во все времена было верным спутником слову "выпивка". А уж дармовая выпивка... Нет, ну скажите, какой человек откажется на халяву выпить в свой день рождения? А если учесть, что гостиница "Райский уголок" - не то место, где могут подать плохое вино и эльф вряд ли вез сюда свою?
- Хэй, чего же ты молчал? Тащи, я заранее согласен на любой крепкий напиток!

- Конечно трушу. - Бард покладисто кивнул, - Если меня угощают вином, я всегда говорю, что лучше вовремя струсить и выпить, чем пойти на напрасный риск и злобно глядеть на выпивку в руках празднующих похороны родственников с того света.
Полуобернувшись к художнику, он стал заматывать бинтом протянутую ему руку.
Когда-то давным-давно Аллену довелось увидеть, как заматывают тело одного престарелого риодоннца, в обмен на всё свое завещанное королевской казне немалое состояние выбившего разрешение не сжечь или закопать тело, а перевязать шелковыми повязками и почетно уложить в каменный саркофаг посреди фамильного склепа. Якобы так он не умрет, а лишь погрузится в долгий молодящий сон и однажды явится во плоти прекрасным юношей. В общем, странная у старичка была философия, но забавная. Что здесь особенного, спросите вы? "Соль в другом, товарищи!" - весело откликнется вор, - "По милости Создательницы мне пришлось выбирать: либо быть пойманным на краже, либо натянуть на себя тряпки пеленальщика! И не без гордости скажу: я его в тако-о-о-ой узел замотал, что если и оживет - не выпутается!".
Сейчас создавалось впечатление, будто вор снова ощутил себя стоящим у стола с покойником, держащим в руке кусок шелка и ежесекундно ожидающим, что стоит отвернуться второму пеленальщику, как покойник распахнет яростно горящие очи, покроет лже-трудягу первосортным матом и начнет раздавать подсказки: "Ты шо, песий сын, творишь? Не так, я сказал, не так! Слева направо десницу заматывают, слева... Да-да. Не! Я сказал десницу! Не-е-е-ет! Я сказал "правую"... Слушай, придурок, три шага в сторону от моей ноги, а то в глаз пяткой дам!", а то и вовсе покажет мастер-класс. По крайней мере, слой бинта на ладони Риша в пару минут возник двух сантиметровый, кривой-косой, щеголяющий уймой морских узлов и, кажется, готовый радостно соскользнуть, если художник вздумает опустить руку вдоль тела.
Посмотрев на результат трудов, Аллен озадаченно хмыкнул, завязал завершающие действие три огромных узла, легонько хлопнул по предплечью и доверительно прошептал:
- Не дыши на него.
И внимание вора уже окончательно переключилось на самую заманчивую тему всего сегодняшнего дня...
- Ты - вариант не самый худший, да. Однако отнюдь не начинающий перечень наилучших. - Сокрушенно покачав головой, менестрель заговорил выразительно, чуть ли не с придыханием величайшего и опытнейшего волокиты на протяжении всей лореллийской истории, - Ах, колени! Ты себе представить не можешь, каких только колен я не перевидал на своем веку. И острые, и округлые, и полные, и стройные, и загорелые, и белые точно первый снег, и слабые, и натренированные бегом, и обнаженные, и затянутые в шелк или оленью кожу... Поверь знатоку колен: твои тощие щепки и рядом не стоят с ножками некоторых дам. Более того, они не попадут даже в первую сотню списка лучших! Посему прости, при таких коленях я твои руки и сердце не возьму даже с доплатой. - Тонкий ценитель красоты женских юбок и всего, что те утаивают от бесстыжих мужских глаз, вдруг вскинул голову и почти серьезно посмотрел на эльфа, - Кстати, тебя никогда не вела дорога приключений?

Аллен осекся, улыбка померкла и вовсе исчезла, не взирая на то, что секунду назад он был отчаянно весел. Такие перемены происходили часто, если с приятной и вызывающей смешливые улыбки темы обсуждения его неожиданно взашей выталкивали на ломкий лед других, неприятных, о которых лучше не помнить и кои всё равно регулярно видятся во сне. Слишком много чести виселице и другим кошмарам, чтобы омрачать ими реальность.
Неожиданно пересекшийся смех без лишних слов объяснил, что просьба или шутка выбрана художником на редкость неудачно. Даже не она сама, не смысл, а формулировка: по слуху как ножом ударило именно слово "висельников", будь просьба окружена кружевом иных слов - вор бы сути значения не придал. 
- Н-нет. - Он взглянул на бокал в своей руке, - Их я завязывать не умею. И давай не будем об этом больше. Виселица - скверная тема для беседы.
Верх над тревогой и дешевой мрачностью атмосферы (Аллен вдруг почувствовал себя неуютно в полутемной комнате под серенады дождя, ветра и барабанную - а ведь действительно как при казни какого-нибудь влиятельного лица! - дробь капель, позвоночник будто кипятком огладила неприятная волна мурашек) удалось взять не сразу и первые три глотка, ополовинившие бокал, сопровождались всего парой ничего не значащих и никогда не сбывающихся тостов. Потом менестрель спохватился: вкуса вина он почти не ощутил, и четвертый сделал без спешки, смакуя.
В высшей степени неразумно снова позволить себе ощутить вкус вина, если ты совсем недавно протрезвел от первого возлияния и еще совсем ничего не ел. Аллен знал это, но отказаться от вина значило бы оскорбить эльфа. Выглядел бы такой ход конем как нежелание пить с ним, а учитывая скачущую как перетрухавшая мышь самооценку Риша, это могло бы сойти за намеренное оскорбление: чего стоило только неверно воспринятое остроухим "шлюха". Откуда он это слово, кстати, взял? Ведь никто не произносил вслух, неоткуда слуху выцепить и поднять на пики как обидную характеристику...
- Откуда ты? - Бард задал вопрос, дабы развеять молчание хоть чем-то, как бы из осторожности и чтобы не опрокинуть отставляя подальше сильно полегчавший бокал. Нет, хватит на сегодня, не хватало только опять напиться. Хватит. Главное, чтобы эльфу не пришло в голову подлить еще, ведь бутылка из двух откупорена еще только одна, а баловаться алкоголем дальше - опасное дело, если учесть общее количество выпитого сегодня с самого утра, - Родина многих светлых - Каор, но выговор у тебя здешний.

- Не из Аделя, хотя здесь иногда обитаю. - Кивок. - Я стараюсь большую часть года жить в Ридре. Там всегда первые новости, праздники и события, а вовремя услышать и выгодно употребить - мой хлеб и мои деньги. Опять же, самый людный и шумный город, где проще всего затеряться - Ридр. Хотя и в других городах удается побывать... и набедокурить. Правда мне уже пару лет как закрыт путь в Эмеральд, приходится появляться там под другими именами и за версту обходить всех знакомых. - Губы растянула шкодливая улыбка, он тряхнул головой, чтобы отбросить волосы с лица, - Необязательная мера предосторожности, но когда дело касается чести дочерей, благородные семьи становятся чрезмерно щепетильны. Я до сих пор не смог понять, хотят они, поймав меня в городе, отправить под венец или на кладбище. Но, судя по гневу семейства, я действительно умею целоваться с девушками.
Улыбнувшись, менестрель взял со стола так некстати наполненный снова бокал, и стал вертеть его в руках. Воспоминания о прекрасном городе Эмеральде действительно всегда вызывали появление на губах улыбки.

Вор вновь отставил бокал, полуобернулся к эльфу и долго, пристально смотрел тому в лицо, думая о чем-то своем. Потом поджал губы и с явным неодобрением чужой готовности помирать молодым да горячим, сказал:
- Сунулся бы? Значит, ты рисковый глупец, Риш. - Сообразив, что слова звучат достаточно резко, а при некоторой фантазии так и вовсе могут сойти за авангард серьезной словесной атаки, менестрель поспешил объясниться, - В порыве оскорбленного гнева благородные господа способны пойти на многое и не нам, простым горожанам, попадаться им на пути.
Взгляд прицепился к бокалу в хватке тонких пальцев - Риш как раз сильно мотнул рукой и красная волна вина едва не перелилась через тонкую хрустальную грань, но продержался на нем недолго. Вор снова посмотрел на эльфа, потом покачал головой, будто удивляясь: "Бедовое поколение! Бедовый народ! Бедовый эльф!", и отошел к окну.
Оно занимало некую часть его внимания уже минут пять - менестрелю мерещилось, будто сквозь дробь дождя уже не слышно порывов ветра. Откинув занавеску, отчего в комнате немного посветлело, он посмотрел наружу. И правда! Ливень по-прежнему буянил и не намеревался прекращаться, но ветер стих, вопреки всему обещал скорое успокоение стихии...
Будто в насмешку над чаяниями мужчины, новый порыв швырнул на стекло горсть серовато-желтых мокрых листьев. Зубчатые края их, напоминавших огромные звезды, сразу напомнили о багряно-оранжевых клёнах над водами пруда близ "Золотой птицы".
"Эмеральд. Такие же росли в тот год и в Эмеральде?"
Аллен хорошо помнил то время. Долгое, пускай не совсем счастливое, когда он почти на семь месяцев остался без надзора Одера - обстоятельства вынудили мастера отправиться в Абергал, но они же требовали оставить своего наблюдателя в столице. "Пару лет назад"? Ложь. Долгие-долгие годы минули с тех пор.
И поныне отчетливо-ярко вспоминались залихватски-шумный шестнадцатый год лютниста, череда многолюдных  городских праздников. Молоденькая горожанка в пестром атласном платье, отливающей серебряным блеском накидке; медно-черная коса толщиной с кулак, венок роскошных кленовых листьев на пахнущих ладаном волосах, россыпь маленьких родинок на смешливом лице.
Не позабылось даже подаренное имя: Ингва, "веселая". Ингва Сильверлиф.
Подумав, Алллен приоткрыл раму, запустив в комнату лютый порыв холодного ветра и щедрую порцию холодных капель, но забрал с узенького наружного подоконника самый большой лист. Красный.
- С каким человеком? - Только обернувшись спиной к окну и разглаживая помятый лист на ладони, он спохватился, что потерял нить рассуждений Риша, - Ты о чем?

Ответа он не услышал, но красочное молчание вместо полного отчета "Что? Где? Когда? И где был Аллен, который об этом не знает?" само по себе говорило достаточно: загадки. Загадки, тайны и некие эльфийские секреты, в которые посторонних людей посвящать отнюдь не торопятся.
Аллен раздосадовано поморщился, но не сильно расстроился - выпытыванием истин он займется, когда будет написано ложное письмо к графу Ро'Али. Мерзких тайн, выкопанных в чужом грязном белье, ему всегда с лихвой хватало в шантажных авантюрах, а посему во вне рабочей обстановке всё то, что за версту источает скверный запах, интересовало его лишь в очень умеренных количествах.
С чего вдруг недоговорки Риша "источают скверный запах"? Не нужно быть гением логики и интуиции, дабы понять это по скорбному выражению лица, нежеланию говорить и в высшей степени запутанным упоминаниям.
Вор опять глянул за окно. Лист оказался мокрым, что называется, "насквозь": холодил пальцы, оставлял дождевую влагу на ладонях и манжетах, пара капель даже скатилась по руке вовнутрь рукава. Неприятное ощущение. Он даже начал жалеть, что взял его с каменного подоконника.
Но лист был красным. Удивительно ярко-красным, насыщенным пятном среди серого города, каплей крови прошедшего лета на изглоданном ветрами полотне желтой осени.
Медно-красными были и волосы Камилы Ро'Али. Наивная, по-детски наивная девушка, которую не помешало бы для ее же блага излечить от столь пагубных черт характера, а ее родителей - от готовности предоставлять еще не повзрослевшей дочери преждевременную свободу.
Девушку из титулованной и знатной судьбы, первую невесту города и наследницу самого большого в Аделе состояния, оказалось слишком просто заманить в ловушку из улыбок, комплиментов и обманчивой красоты обхождения. Аллен даже не сомневался, что стоит приложить еще совсем немного усилий - девушка в него влюбится, даже мысли не допустит о непроглядных потемках в чужой душе.
"Выдрать вам надо дочь, граф Ро'Али" - кулак сжался, сминая только-только разглаженный лист, - "Дабы не строила глазки и не писала письма малознакомым людям".
- Не-до-го-ва-ри-ваешь. - Четко, звонко выговаривая каждый слог, констатировал человек. - Плохо. Лишаешь несчастных работников струн и песен возможности написать тоскливую балладу и с никчемно-обидной выгодой разменивать ее на хлеб в тяжкие голодные дни у пьяной и не имеющей музыкального вкуса толпы. Чудовищно. Чудовищная нелюбовь к менестрелям.
И, размахнувшись, зашвырнул листом в эльфа.

Ответ показался достаточно резким, недовольным и заставил пойти на попятную. Аллен не знал, мог ли (и если да, то чем?) задеть эльфа, но в большинстве случаев предпочитал первым извиняться и просить  прощения. На всякий случай. Обидчика, не переступившего через себя и не сумевшего вытолкнуть из горла слова прощения, оскорбленный может запомнить на долгие годы, тогда как незаконная деятельность требует западать в память наименьшему числу людей и нелюдей.
- Понял-понял, эльфе! - Вор поднял раскрытые ладони в интернациональном жесте "Мир, дружба, гномья водка!", понятном и принимаемом даже обществами анонимных трезвенников. - Не горячись, огненное создание, я просто пошутил. Дурная шутка, ничего личного. Трижды выдохни, успокойся, посиди минут десять, представляя себе труп наистрашнейшего врага на дне глубочайшего горного ущелья... Ах, да, не забудь трижды вдохнуть. А то копыта откинешь, лань тонкокостная.
Он сделал пару шагов обратно к дивану, не без радости отметив, что так и не пригубленную вторую порцию вина Риш не счел оскорблением, заслуживающим немедленной кары и смываемым только кровью. Не без зависти подумал о точно отмеренной ловкости эльфа, которую не всегда задавливала неуклюжесть - сам он вряд ли поймает неожиданно брошенный лист так легко и быстро. Впору было пожалеть, что отец в ночь, когда зачал бастарда, ухлестывал за женой сокольничего, а не за какой-нибудь эльфийской барышней - дарованные даже полуэльфам природные качества в сумме с красотой при иных обстоятельствах рождения могли стать отличным подспорьем во всех трех профессиях Райвена Вира.
Просьба закрыть окно, о котором он чуть не позабыл, задумавшись о семействе адельского графа, нагнала уже возле самого дивана, то есть почти в середине комнаты. Разворачиваться и идти обратно, чтобы потом снова вернуться, делать этот излишний круг, не хотелось - мешали напрасно теряемые минуты, тщетность человеческого бытия, мимолетность жизни, религиозные соображения и... И что может мешать еще? Правильно, лень.
Посему менестрель, бухнувшись обратно на свое недавно покинутое и уже успевшее остыть место, возвел очи горе, сделал "выражение лица, не выдающее эмоций" (то есть "морду кирпичом", выражаясь без лишней образности; технику настоящего и по-ридрски сурового "лица кирпичом" он успел перенять у Вазмайера за время их краткого знакомства), и изрек:
- Суть существования комнаты сей в том, чтобы проветренной в этот день, час и минуту быть. Богиня предрекла действие данное в день сотворения мира. Посему я не осмелюсь идти обратно и мешать исполнению Ее высочайшей воли.